Ни одно стихотворение не предназначено читателю, ни одна картина — зрителю, ни одна симфония — слушателю.
Сегодняшний средний покупатель новой книжки и посетитель кинотеатра есть веслоногий офисный рачок большого города, чья жизнеобеспечивающая функция – рассказывать телефону о предлагаемых компанией позициях. …однако дух его, в реальности не живущего вообще, – мечтает сбежать назад, из своего искусственного пространства, и из телефонирующей стандартной чушки превратиться в настоящего человека. Достаточно взглянуть на то, как увлеченно рассекает он каждый день виртуальные заросли на потном мустанге, стремясь на бой во имя великой справедливости – и станет ясно: он мечтает быть человеком. Он хочет броситься в бурные воды жизни, трудиться до седьмого пота, воевать и умирать за что-нибудь серьезное, хочет стоять в полный рост посреди мира и взвалить на себя ответственность за его судьбы. Трагизм его положения, однако, заключен в том, что при этом он физически остается веслоногим клерком – запуганным пятящимся существом с глазами на стебельках, у которого от самой мысли о рискованной ответственности начинает болеть голова. (http://www.odnako.org/blogs/show_12781/)
Квинтэссенция всего того веселого ужаса, который представляет собой нынешняя Масква – заживо гниющая от застарелого сифилиса старая блядь со вставными новенькими искусственными сиськами (привет тебе, Раммштайн!). Уровень самовулканизации гимена – исключительный. Он вулканизируется прямо по ходу разрыва. Так что даже у рвущего могут быть проблемы, может врасти, если недостаточно быстр. (http://farma-sohn.livejournal.com/698592.html)
Равенство возможно только между равными, то есть теми, кто объективно стоит на одном уровне, в равной степени является «личностью». Их свобода, их право — но также и их ответственность — не могут быть равными свободе, праву и ответственности тех, кто стоит на другой ступени, более высокой или более низкой.